Из Художественного музея в собор вернулась Владимирская икона Божией Матери

  Едем в музей? Окей!

Для меня эта история началась с обычного телефонного разговора. Есть завтра время? — спросил батюшка — Поедем в музей!

Вопрос «зачем» у меня, в общем-то, даже возникнуть не успел, потому что в голове потоком пронеслась дюжина заранее готовых ответов: «А почему бы и нет? Батюшка плохого не посоветует… А может, действительно, пора над культурным уровнем поработать… Очень справедливо заметил персонаж из «Золотого телёнка»: «… глохнешь тут за работой. Великие вехи забываешь…» В общем, очевидно, что в музей, действительно — пора!
На следующий день мы туда и отправились. В какой именно едем, спрашивать не хотелось, для меня это было неважно. Оказалось — в художественный. Прекрасно! Послушно семеню за батюшкой от машины ко входу. Только, почему-то, не к центральному, а куда-то сбоку. Да еще и туда — не пускают, стоим, ждем. В общем, настала пора поинтересоваться: Батюшка, а мы зачем сюда приехали-то? — Мы за иконой приехали. —ответил он — Полгода назад отдали ее на реставрацию, сейчас работа закончена. И вход для нас открыли.

По понятным причинам, реставрационный корпус, «святая святых» художественного музея, серьезно охраняется, для простого посетителя музея недоступен. И пропустили нас с батюшкой, только когда за нами спустилась сама реставратор, Елена Евстратова.

Не доктор. Не волшебник. Реставратор

Поднимаясь по ступенькам на верхний этаж, познакомились. Елена Евстратова по образованию архитектор, но уже пятнадцать лет работает в реставрационной мастерской Дальневосточного художественного музея. За это время она накопила колоссальный опыт, помогли и стажировки в реставрационном центре им. Грабаря. По словам Елены, ей было не трудно овладеть профессией, потому что архитекторов технически готовят сильнее, чем художников. Кстати, это далеко не первая работа, которую мастер выполняет для наших храмов. Например, большая икона Богородицы, знакомая всем, кто бывал в семинарии, тоже получила второе рождение трудами этого реставратора.

С гордостью рассказывает Елена о близком знакомстве с Ларисой Яшкиной, профессором реставрации и автором всех методик, которые используют сейчас специалисты всего мира. И вообще — рассказывает Елена — в последние десятилетия профессиональные навыки реставратора передаются из уст в уста. Этому в институте не учат намеренно, ведь эти знания могут использовать мошенники.

И вот, мы в реставрационной… Впечатления, признаюсь, очень яркие. Что-то подобное я видела только в кино — да, такая вот примитивная ассоциация, но именно — как в кино, в детективных историях о великих полотнах. Интерьер довольно большого помещения до крайности необычен. Удивительная смесь важности происходящего здесь, которую нельзя не ощутить, и какой-то творческой хаотичности.

Каждая деталь имеет или практическое значение или художественную ценность. Даже обычное зеркало у входа — совсем-совсем необычное, я уверена. В общем нагромождении всего, каждая вещичка — на своем месте, каждый инструмент под рукой. Обычные, незамысловатые кисточки и шпатели, какими, наверное, пользовались мастера и несколько веков назад, а рядом какая-то совсем космическая аппаратура. И картины, картины, картины… Большие и маленькие, уже обновленные и еще ожидающие своей очереди. Чувствуешь себя как туземец в планетарии, но очень интересно!

На стенах много больших фотографий уже завершенных работ в стиле «до и после». Потрескавшееся и облупившееся полотно, и рядом оно же — как в день своего рождения. Волшебство…
Хотя сама Елена этого сравнения не любит. — Никакого волшебства нет, а есть тяжелый, кропотливый и длительный труд! Еще, бывает, реставраторов с докторами сравнивают, тоже неверно. Больной способен сказать, что и где болит. Картины всегда молчат.

Работа над иконой, химия и физика

А вот и она, обновленная  Владимирская икона Божией Матери, ради которой мы сюда и приехали. Лик — будто только написан. Полгода работы позади. 
Я благодарна — призналась Елена — что эту работу доверили именно мне. Она была не столько сложна, сколько ответственна, ведь столько людей приходят в собор помолиться перед этой иконой. Всегда, когда с такой вот намоленной иконой работаешь, то все сложнее, у неё отдача другая, допуск другой. Это не музейная вещь.
Были, конечно, и чисто технические особенности. Вообще, прежде чем приступить к работе, произведение тщательно исследуется. Изучается, если это икона — левкас, деревянная основа. Пока со всем этим работаешь, приходят и другие откровения. К примеру, последовательность мазка, манера письма автора. Ты же двести пятьдесят раз перевернёшь работу, заглянешь во все щёлки.

Нужно в первую очередь знать, как соединяются химические составы. Реставрация не получится без знания технической части. Угадать и подобрать замес красок или проанализировать замысел автора картины – как для хорошего повара приготовить изысканный десерт. Здесь, конечно, немыслимо использование современных синтетических красок, в такой работе используются натуральные пигменты, очень дорогостоящие краски ручного перетира.

Важно сначала подобрать тщательно ингредиенты, а затем правильно их соединить друг с другом. В реставрации очень важна подготовительная часть. А потом получаешь наслаждение – приступаешь к реконструкции. Поэтому реставрация — процесс очень длительный.

Это какая-то сумасшедшая красота!

Все этапы работы реставратора обязательно фиксируются на фото. Мастер любезно предоставила нам снимки, на которых мы можем видеть икону без риз, и даже заглянуть во внутреннюю часть оклада.

Мельчайшие клейма с датами, которые без увеличения и не заметишь, поведали о дате рождения этого лика. В 1887 году изготовлен этот оклад, а значит сама икона — не позднее 1886 года. 130 лет перед ней люди возносили свои молитвы.
О мастерстве и любви, с которым сделан сам оклад, Елена отозвалась с восхищением: Вы посмотрите, это же какая-то сумасшедшая красота! Тончайшая, искуснейшая работа, ручная — не забывайте!

После реставрации изображения икона была снова одета в ризы, получив привычный нам вид.
Но на этом работа не заканчивается, сразу икону мастер никогда не отдаст. Наступает обязательный период «стабилизационного» выжидания и наблюдения. Реставратор отслеживает, как поведут себя материалы после высыхания, не «поплывут» ли краски и олифа, как отреагируют на изменение влажности и температуры. И только после этого работу можно считать полностью завершенной.
Расставаться с иконой мастеру все равно не хотелось, тяжело. Не одну ночь они провели здесь вместе. Но, укутав свой труд в защитную пленку, женщина передала ее в наши руки.

Домой
В храме нас уже ждали. Возвращение иконы в родной храм после долгого отсутствия — событие. Батюшка ненадолго отнес икону в алтарь, а затем перед ней отслужили молебен.
И теперь она снова смотрит на нас со своего привычного места в левом углу храма. А у меня осталось светлое ощущение, что все это, с чем мне посчастливилось сегодня лично соприкоснуться — большая Божия милость.